Он зол.

Он очень зол, и даже не знай я этого заранее, по его раздражённому взгляду довольно быстро бы всё поняла. Но я в курсе, ведь злится-то он именно на меня… на удивление тяжело признать, но это беспокоит гораздо сильнее, чем я ожидала. Нет, не так. На простое беспокойство не похоже – здесь нечто большее, и виноват в этом не только он. На душе скребут кошки не только потому, что он на меня злится, но ещё и потому, что я сама его спровоцировала, тем самым заслужив эту злость.

То, что он сказал мне тогда в пещере, было… я же прекрасно поняла, что на самом деле имелось в виду. Как всегда, одной короткой фразой он сумел сказать очень и очень многое. И, как и раньше, эти слова оказались именно тем, что мне необходимо было услышать. Он не пытался флиртовать, не пытался сблизиться. Просто-напросто предлагал немного поддержки и утешения. Так почему же я не смогла поблагодарить его за это, как поступил бы любой нормальный человек?

Почему, стоит только ему оказаться поблизости, как я сразу же неосознанно начинаю готовиться к обороне? Чтобы нанести упреждающий удар? Почему я продолжаю атаковать его, в то время как это последняя в мире вещь, которую хочется сделать? Сказала, что не в настроении и в который раз пожелала, чтобы он также хорошо, как и я, распознавал ложь и легко сумел бы поймать меня на вранье. Ведь правда в том, что я всегда в настроении для его шуточек или подколов, или флирта, или… на самом деле, для чего угодно, что он мог бы предложить.

И это пугает меня.

И всё же, его плохое настроение непродолжительно. Помимо всего прочего, он показал себя человеком невероятно целеустремлённым, так что скоро это качество проявится, и он, желая наладить отношения, снова станет шутить и флиртовать со мной. Почему он не сдаётся, зная, что я в очередной раз оттолкну его? Я хочу, чтобы он сдался, поскольку не желаю больше причинять ему боль. Потому что эта боль, отражающаяся в его глазах, ранит и меня.

Он не отступит, я прекрасно знаю это, и всё же не могу понять, как кто-то может мириться с тем, через что ему приходится пройти ради такой… сомнительной выгоды. Стоило только нашим глазам встретиться в первый раз, как он мгновенно приступил к покорению моего сердца – каждая его шутка и игривая улыбка, каждый жест и пошловатый комментарий, каждый взгляд… всё это медленно, но верно разрушает каменные стены, воздвигнутые вокруг моего сердца, словно они сделаны из обычного известняка. Естественно, сдаваться он не намерен.

Ведь он побеждает.

Я вздрогнула от этой мысли. Побеждает в противостоянии с моим прошлым, полным сердечных мук и одиночества. И ещё хуже то, что я не могу понять, чего хочу сильнее: подбодрить его или удрать куда подальше. Нет. Неправда. Я прекрасно осознаю свои желания, просто цепи прошлого всё ещё сковывают слишком сильно. Поэтому ничего и не делаю, лишь смотрю на него и жду следующей попытки пробиться сквозь мою броню – а попытка определённо будет.

Нужно всё это прекратить. Нужно перестать постоянно смотреть на него, потому что все уже начинают что-то подозревать. Я спиной чувствую подозрительный взгляд матери, и если не перестану наблюдать за ним, то она обо всём догадается, а я не могу… я… я не готова к этому.

Ценой невероятных усилий я опускаю глаза и пытаюсь сконцентрироваться на верёвке, которую вью. И всё же вздрагиваю от тяжести его пламенного взора, и в какой-то момент мои руки прекращают работу, а наши взгляды снова встречаются. Лишь на долю секунды его гневная маска даёт трещину и уголки губ приподнимаются в улыбке.

Он, конечно же, всё знает, и я снова заставляю себя отвести взгляд, поскольку ситуация становится опасной – я чувствую… вижу… напряжение между нами будто искрится в воздухе. Ещё чуть-чуть, и все остальные тоже это заметят… а я не могу позволить этому случиться. Не сейчас.

Пока что я никому не могу показать, насколько сильно этому пирату таки удалось со мной сблизиться.

Или насколько сильно я счастлива, что ему это удалось.