Едкий дым разъедал глаза, вызывая острую, режущую боль. Похоже, патриоты постоянно работали над формулой, придумывая всё более изощрённые и жестокие способы убийства людей. После окончания сражения прошло два часа, но серая, однородная масса по-прежнему висела над улицами разрушенного города, усложняя поиски раненых.

Год… сегодня ровно год как они воюют с Монро бок о бок против новой власти. За это время смерть унесла Аарона, шальная пуля попала Рейчел в позвоночник, парализовав нижнюю часть тела. Не желая быть обузой, мать Чарли покончила собой. Майлс сломался,.. нет, он не стал пить и не бросил дочь Рейчел на произвол судьбы, он просто стал машиной – холодной, расчетливой и бесчувственной. Его больше не волновали эмоции Чарли, мужчина подчинил себя одной цели – сохранить девчонке жизнь любой ценой и мстить патриотам до тех пор, пока не воссоединится с любимой женщиной на веки. И младшую Мэтисон это устраивало, она сама превратилась в равнодушное существо, точно знающее, что скоро умрёт. Солдаты долго не живут, и войне не видно конца и края.
А те всполохи огня, что терзали измученную сущность, девушка отдавала случайным прохожим, периодически попадающимся на пути. Прохожие её жизни… они шли по краю, едва касаясь судьбы Мэтисон, иногда обжигая, иногда обдавая холодом, но лишь на несколько минут… В остальное время она оставалась с Монро, с человеком, косвенно виновном в смерти брата,.. но Чарли давно не думала об этом. Война всё спишет, и она списала. Списала быстро и навсегда, стирая границы человечности и ярких чувств, списала, исказив мечты и понятия. Конечно, война не в силах изменить воспоминания, но прогоняя картины прошлого сквозь призму реальности, она сделала их блеклыми, покорёжив причины и следствия.

Периодически вытирая глаза, Чарли внимательно всматривалась в лица людей, мёртвых и стонущих, ища знакомые черты. Каждый раз, переворачивая труп, сердце девушки замирало от страха и боли, но, убеждаясь в том, что перед ней не бывший генерал, несчастная мышца вновь начинало биться, испытывая облегчение и надежду. Дочь Рейчел поймала себя на мысли: как давно она не чувствовала ничего подобного – биение собственного сердца, отдающегося в ушах, странная, горячая боль в груди и пронизывающий, инстинктивный страх увидеть мужественные черты лица Монро, замершие под маской смерти.
«Бред, бред, бред…»
Она десятки раз участвовала в сражениях, ходила в разведку, даже попадала в плен, но все эти события казались кадрами настоящего, жестокими кадрами её собственного выбора, который рано или поздно закончится смертью. Так что изменилось сейчас? Стойкое, болезненное ощущение реальности происходящего не отпускало, как будто скомканная жизнь, скрытая в глубине сущности, вдруг вынырнула на поверхность, с остервенением разнеся броню равнодушия и тупого смирения со своей участью. Сколько раз Чарли ходила среди руин городов и сёл, слушая стоны, рассматривая куски человеческих тел, а иногда и обыскивая их в поисках патронов? Много, очень много, она сбилась со счёту, но никогда Мэтисон не искала его… он был рядом… всегда.
Чарли огляделась по сторонам: в поле зрения попал разрушенный снарядом дом. Последнее место, где есть вероятность найти мужчину.
Какое странное, размытое изображение… словно руины задрожали и потекли, смешиваясь с серым цветом войны. Чарли коснулась щеки, ощутив на ней влагу, облизав губы, девушка почувствовала вкус соли. И… внутренний мир раскололся, сметая защиту, слой за слоем… Младшая Мэтисон плакала, и виной тому был не едкий дым… Внезапно перед глазами возник образ Себастьяна, в пылу сражения он подал знак рукой, что идёт в обход, мягко улыбнулся и подмигнул, Чарли прочитала по губам: «Прорвёмся».
Осознание ударило истиной, сжав сущность тисками боли – она любила Себастьяна Монро, сильно и отчаянно, и не могла его потерять.
Как девушка жила весь этот год? Что помогало не сгинуть в обезумевшем мире без веры и надежды. Только одно – любовь… улыбка поддержки, одобрительный взгляд и дорогое сердцу слово «прорвёмся».
Чарли разделилась, находясь в двух измерениях одной реальности: девяносто девять процентов жизни выстилали жестокость и кровь, формируя процесс существования, а один процент, незаметный, но гордый и сильный один процент помогал жить, вытаскивая на себе душу, сердце и покалеченный внутренний мир. Но где брал энергию этот процент? Чарли не смогла найти ответ, а Шарлотта нашла - у того, кого она безуспешно искала среди разрушенных зданий, человеческой боли и бесчисленных трупов солдат.
Смахнув слёзы, Мэтисон бросилась во двор, но, повернув за угол, замерла, скованная отчаянием, что несла суровая картина реальности. Монро лежал под обломками разрушенного дома, и серый цвет пыли, цвет войны и человеческого горя покрывал красивое лицо, превращая его в холодную маску. Чарли упала на колени, в бешенстве отшвыривая куски бетона и разбивая руки в кровь. Слёзы размывали изображение, но девушка упорно вытирала лицо окровавленными ладонями, оставляя на щеках красные разводы.
- Монро, - собственный голос показался леденящим душу чужим хрипом.
Себастьян не реагировал. Свинцовая тяжесть заполнила грудь. Чарли попыталась вдохнуть, но внутри раздалось лишь слабое бульканье, вырвавшееся из лёгких больным кашлем.
- Басс, - на жалобный шёпот с трудом хватило сил. – Басс, пожалуйста… нет…
Чарли прижалась ухом к груди мужчины - сердце молчало. В безумном порыве девушка попыталась схватить бывшего генерала за плечи и встряхнуть, но силы покинули женское тело. Чарли со стоном посмотрела на Монро, провела рукой по лбу, обхватила лицо Себастьяна ладонями. Коснулась горячими губами его холодных губ,.. цвет войны смешался с кровью.
Из груди Шарлотты вырвался крик, он разрезал небеса на двое: на чёрное и белое, на правду и ложь, на свет и тьму. Затем послышались слова, горькие и отчаянные. Порыв ветра прогнал едкий дым, и Чарли смотрела на чистое небо, ища справедливости:
- Почему? Почему он? Я ничего у тебя не просила, никогда и ничего. Так почему ты забрал самое дорогое, что у меня было? Почему? Неужели тебе мало? Посмотри на мир, что лежит у твоих ног, каким он стал… разве этого мало…
Чарли не знала, к кому обращается: к Богу, в которого никогда не верила или просто к небу. Хотя, для души это не имело значения.
Как всегда, природа ответила тишиной. Мэтисон опустила взгляд. Прощаясь, ещё раз коснулась холодных губ Монро… её Монро… Соль, кровь, пепел и грязь… Секунда, вторая, третья… и Чарли завыла, как воет дикий зверь, потерявший часть себя, без которой ни один инстинкт не позволит выжить.
- Как ты посмел умереть?.. Ведь я люблю тебя… люблю…
И один процент стал равен девяносто девяти… Хриплый шёпот Монро нарушил тишину, а может, это было небо.
- А я сомневался.
Чарли дёрнулась, как от удара. Неуверенно подняла взгляд, увидела знакомую улыбку и азартные огоньки в любимых глазах.
- Я думала, что потеряла тебя…
Себастьян ласково провёл рукой по щеке Мэтисон.
- И я люблю тебя, Шарлотта.
Чарли улыбнулась, серый мир заиграл яркими цветами радуги, возможно, только для двоих.
- Значит, прорвёмся? – чуть неуверенно спросила Шарлотта.
Монро не стал отвечать, он просто притянул девушку к себе, а остальное… остальное под силу одному проценту.